4 января

Утром, в 9 часов мы подошли на набережную, но крейсеры уже отдали швартовы. На палубе кучки финнов и жидкое ура. Куда идут эти люди? Ради чего? Ради идеи или... ради грабежа?

Узнал, что приехал Коломейцев¹²³, т. е. прибежал из Петербурга; пошли к нему с Вилькеном и Ламкертом, но по дороге встретились с ним. Он похудел, но держится молодцем, щеголем, с бинтами на ногах, в каком-то козыре. Решили зайти к Фагеру (?) выпить чаю. Там Коломейцев рассказал нам свою эпопею. После того как он был списан Эссеном¹²⁴, он командовал речной или, точнее, озерной флотилией на Чудской позиции. Там его застала революция. Сначала все шло хорошо, команда была хорошая, но затем приехали агитаторы, а тут еще он приказал (сколько человек на этом свернулось?) снять красные банты, как нарушающие форму. Его тогда арестовали и отвезли в «Следственную комиссию Государств<енной> думы» по обвинению в контрреволюционности и склонности к рукоприкладству. Ник<олай> Ник<олаевич> признался, что, вообще не дерясь, он ударил какого-то сигнальщика. В Думе его расспросили и выпустили. Он поселился с женой в доме у своего родственника Набокова¹²⁵. Через несколько времени он получил весьма любезное письмо от Дудорова¹²⁶, в котором тот благодарил его за службу от имени флота и «ввиду чрезвычайных обстоятельств» и перепроизводства адмиралов просил подать в отставку. Коломейцев так и сделал, но попросил Вердеревского дать ему при отставке чин вице-адм<ирала>. Просьбу его исполнили. Дом Набокова постепенно наполнялся посторонними жильцами, распродававшими вещи, серебро, картины, а вскоре Н. Н. с женой и вовсе оттуда выселились. Прошло еще несколько времени, и его арестовали в качестве заложника. Следователь, господин как будто бы и интеллигентного вида, сказал ему в объяснение (в то время еще допрашивали арестованных): «Интеллигенция против большевиков и в союзе с буржуазией. Их поддерживают старшие офицеры, кругом которых группируется молодежь. Это круговая порука». И вот Коломейцева посадили в П<етропавловскую> крепость. В одиночной камере помещалось 16 человек. Два месяца он сидел, и ни разу его из камеры не выпустили подышать воздухом, на прогулку. Камера не проветривалась, а так как они тут же выполняли свои потребности, то воздух был ужасающий. Кормили их настоем из селедки и кусочками воблы раз в сутки. Все помирали с голоду. Все попытки доставить им пищу со стороны оканчивались неудачно: комиссары и караул съедали все сами. Только то, что присылалось из германского посольства (это стоит отметить), доставлялось не раскраденным. С Коломейцевым сидели К. Вас. Стеценко¹²⁷, Дюшен¹²⁸, князь Васильчиков. Жена Н<иколая> Ник<олаевича> хлопотала, чтобы его выпустили, и у немцев, и у комиссаров. Давала взятки и, наконец, когда была комиссия, его освободили. Сыграли ли тут что-нибудь деньги или нет — он не знает. Они решили бежать. За себя и за жену и за 4 чемодана им было заплачено проводникам 10 тысяч рублей. Шли они лесом, глубоким снегом. Мадам Коломейцева, у которой не в порядке почки и, кроме того, жар, несколько раз ложилась в снег и просила оставить ее умирать. Каждые пять минут у нее была рвота, но Коломейцев силой заставлял ее идти. Теперь он достает визы, чтобы ехать в Лондон, куда его приглашает директор Вост<очно>-азиатского пароходства, что ли!

Узнал, что Юденич приехал. Я просил через Полушкина¹²⁹ генерала Горбатовского¹³⁰ предупредить Юденича о моем посещении. Зашел сам к Горбатовскому, потом к Полушкину, потом к Бунину¹³¹, но никого не застал дома!

<< Назад   Вперёд>>   Просмотров: 4169

---



Ударная сила все серии	Автомобили в погонах