26 ноября
Какая ночь! Канонада не переставая. Молнии выстрелов одна за другой. Я спал тревожно. Около 3 часов услышал пение. Что такое, манифестация или войска отправляются на фронт. Кажется, последнее.
Утром узнал, что «Нести» взяли большевики. Плохо!
На Гунгербурге тоже идут бои. Если Гунгербург будет взят — взята и Нарва. Англ<ийские> минон<осцы>, бывшие в Гунгербурге, ушли. Там теперь стоит бывший «Бобр». «Китобой» расстрелял свои патроны и, что всего хуже, истратил противно моему приказанию уголь. Он не ушел в Ревель, потому что эстонцы обещали ему дать пять тонн. Теперь же они ему отказывают в этом. Ужасное предательство! Конечно, Ште<р>нберг виноват.
Из Гунгербурга пришел Нейман
434, инж<енер>-мех<аник>. По его словам, большевики в 3 вестах от Гунгербурга. Артиллерии у них нет, но они идут как муравьи. Эстонские полки (там 4 полка) деморализованы и разбиты, но, по-видимому, эст<онское> начальство не в курсе дела. Я видел генерала Д<з>ерожинского. Он рассказывал, что эстонские полки на его участке настоящие большевики. Они мешают сражаться нашим, не позволяют стрелять и т. п. Здесь, в Нарве, он убедился, что не вся эстонская армия такова. Здесь она сражается.
Со всех сторон, отовсюду слышатся жалобы на грабежи эстонскими солдатами русских. Идет разоружение, отбирают вместе с тем деньги, портсигары и т. п. Это все действия солдат. Но они настроены прессой. Конечно, такое бесправное состояние деморализует и офицеров и солдат.
Стукотня пушек днем замолкала, к вечеру возобновилась. Это конец! На севере видно громадное зарево. Горит ли это Гунгербург — не знаю.
Нарва близка к падению и, во всяком случае, к бомбардировке. Но может еще протянуть несколько времени.
Хотелось бы и надо бы съездить в Нарву, т. е. из Нарвы в Ревель, и, кажется, я поеду. Так у меня плохо! Так холодно, такое кислое настроение. Дела прямого нет. Сижу и жду <1 нрзб> приличия, потому что я здесь из приличия.
Сегодня приезжает Лайдонер. Видно, и эстонцы, и Теннисон поняли, что дело серьезно. Ох, какая стукотня!
Письмо от Маруси. Она рассказывает, как в каком-то дамском обществе перемывали косточки жене Палена. Я вспомнил мопассановский «Boule-de-suif».
Ох, какая стукотня! Спать пора, но у меня сыро, как в погребе.
Посланы телеграммы о Бахиреве и Развозове в Лондон и Колчаку для воздействия на Литвинова, Цедербаума.
<< Назад
Вперёд>>
Просмотров: 4004
