С. Булацель. Воспоминания о службе в персидской казачьей Его Величества Шаха дивизии267-268
В начале 1916 года мне была предложена командировка в Персидскую казачью Его Величества Шаха дивизию.
Я хотел воспользоваться этим предложением, так как в нашем «штабс-ротмистерском» полку, в смысле продвижения положения, было совершенно безнадежно. Когда наш Уланский полк выступил на войну 11-го года, в полку было 22 штабс-ротмистра, и я, прослуживший в полку уже 11 лет, был 14-м по старшинству. Штабс-ротмистры ценза войны не имели и только по выслуге своих законных 4-х лет надевали ротмистерские погоны. Командиры эскадронов по цензу производились в подполковники, но большею частью они продолжали командовать своими эскадронами. В то же время наши сверстники и моложе нас по службе в полках дивизии командовали эскадронами, и многие щеголяли в штаб-офицерских погонах. Но жаль было расставаться с родным полком, и я от назначения меня в Персидскую казачью Его Величества Шаха дивизию отказался.
Продвижение в полку немного зашевелилось, когда началось формирование Стрелковых полков при дивизии, и 9 января 1917 года я был назначен командиром 7-го Стрелкового эскадрона. Имея цензы за временные командования эскадронами, а тут получив Стрелковый эскадрон, я уже твердо шел на штаб-офицера, да еще по пехотному цензу.
Но тут случилось то, вследствие чего мы уже сорок лет находимся в эмиграции, потеряли свою Родину, и Великая Императорская Россия называется СССР. Революция приказом № 1 превратила славную Русскую армию в сборище разнузданной банды, — нечего было и думать о продолжении войны. Императорская Великая Россия катилась в пропасть... Вот тут-то я вспомнил о предложенной мне командировке в 16-м году, где я мог бы еще нести службу Родине, и я о себе напомнил....
В результате 25 сентября 1917 года я прибыл в Тегеран и явился к начальнику Персидской казачьей Его Величества Шаха дивизии генерал-майору барону Майделю. 8 октября я был назначен офицером-инструктором в Хамаданский отряд, квартировавший в это время в Тегеране, которым командовал подполковник Ф.
269, а у него в отряде командовал Стрелковым батальоном серенг Риза Хан. В Хамаданском отряде я прослужил два месяца и был командирован в Исфаганский отряд, куда и прибыл 20 декабря и явился начальнику отряда подполковнику Хабарову.
Персидская казачья Его Величества Шаха дивизия была русской организацией в Персии. Началась она при Императоре Александре II и Насреддин-Шахе. Насреддян-Шах, будучи в гостях у Императора Александра II, видел конвой Его Величества во всей красоте и захотел иметь у себя в Персии такое же войско. И вот поэтому была сформирована в Персии Персидская казачья Его Величества Шаха бригада, состоявшая из Тегеранского и Тавризского отрядов.
Начальник бригады, начальники отрядов и инструкторы были русские офицеры. Их помощниками были сверхсрочные казаки Кубанского и Терского войска. У русских чинов была форма Терского войска. У персидских — парадная форма точь-в-точь конвоя Его Величества. Погоны у офицеров, генералов и казаков — русского образца, но как у русских, так и у персидских чинов был накладной бронзовый знак: у казаков — Лев с Короной, у обер-офицеров — Лев с Короной в лавровом полувенке. У штаб-офицеров этот венок был в три четверти. У генералов — полный венок вокруг Льва с Короной. У сардара — большой Лев с Короной без венка.
На службу в бригаду принимались персы-добровольцы. Поступающие в конницу должны были иметь своего коня. Оружие, обмундирование, седла — все казенное. Определенного срока службы не было, и каждый казак служил, сколько хотел. Выдающихся казаков по службе повышали в званиях, которые были следующие: серджюге — ефрейтор; векиль-чап — младший унтер-офицер; векиль-раст — старший унтер-офицер; векиль-баши — вахмистр, фельдфебель; муин-наиб — подпрапорщик. Достигшие звания муин-наиба, выдающиеся, производились в офицерские чины: наиб-сейюм — прапорщик, наиб-дейюм — подпоручик, наиб-аваль — поручик; султан-капитан — ротмистр; явер — майор; наиб-сергенг — подполковник; сергенг — полковник; сартип 1-го ранга — генерал с одной звездой; сартип 2-го ранга — генерал-майор; мир-пендж — генерал-лейтенант; амир-туман — полный генерал; сардар-маршал — маршал; амир-найон — главнокомандующий.
В Тегеране был нашей организации кадетский корпус, окончившие который принимались на службу в чине наиба-сейюма. Среди персидских офицеров были окончившие в России кадетские корпуса и военные училища, и такие принимались на службу в чине султана.
Мы же, русские офицеры-инструктора, после награждения орденом Льва и Солнца 2-й степени и лентой сартипа 2-го ранга были генерал-майорами, а после награждения орденом Льва и Солнца 1-й степени и лентой мир-пенджа были генерал-лейтенантами. Начальник дивизии имел чин сардара — маршала.
Во время войны 1914 года Персидская бригада развернулась в дивизию и состояла из отрядов: Тегеранскиго, Тавризского, Хамаданского, Исфаганского, Ардебильскио, Гилянского, Урмийского, Буруджирского, Хорасанского и Арагского батальона.
Теперь я вернусь к Исфагану, куда я прибыл 20 декабря 17-го года. Но так как моя тема — это Его Величество Шах Риза Пехлеви, с которым впоследствии мне довелось быть в одном отряде и я был его начальником, то я буду упоминать только о переменах моей службы.
В конце декабря 1918 года было получено приказание от начальника дивизии о формировании Буруджирдского отряда. В этот отряд назначались части от Исфаганского и других отрядов. Начальником Буруджирдского отряда назначался начальник Исфаганского отряда подполковник Хабаров. Я же назначался начальником уменьшенного Исфаганского отряда, в командование которым вступил 29 января 1919 года. Приказом же по дивизии от 10 мая 19-го года № 13 я назначался начальником Урмийского отряда, но до вступления в эту должность мне было приказано продолжать командовать Исфаганским отрядом. В начале июля я получил приказание Исфаганский отряд и все имущество отправить в Буруджирд, а мне прибыть в Тегеран для получения инструкций, и 17 июля я отбыл в Тегеран.
Мой Урмийский отряд, собственно, надо было формировать заново, потому что он подвергся нападению озверевшей солдатской массы, квартировавшей после войны в районе Урмии, и был разбит и разграблен. Начальник отряда и вся его семья были убиты. Штабс-ротмистр Макаров выпустил в бунтующих шесть пуль из нагана. Седьмую себе в висок.
Благодаря доблестному подхорунжему Терского войска Дашкову остался в живых единственный поручик Гловачевский. Дашков, увидев, что творится, схватил солдатскую шинель и винтовку и побежал к живущему поблизости его поручику Гловачевскому. Надел на него шинель, дал винтовку и сказал: «Изображайте собой часового у склада фуража».
25 июля 1919 года я прибыл в Тегеран и явился к сардару Старосельскому, от которого получил приказание ждать его распоряжения. Жду две недели, месяц. Время от времени являюсь к сардару, говорит: «Ждите». Кончились июль, август, наступил сентябрь. Являюсь — «Ждите».
Вдруг — а это было именно вдруг, потому что ночью 2 октября, — мне приносят в гостиницу приказ по дивизии № 57. Читаю: «Подполковнику Ф. сдать, а ротмистру Булацелю 3-му принять Тегеранский отряд». На следующий день я явился к сардару по случаю назначения и наметил комиссию для приема отряда.
Тегеранский отряд состоял из Гвардейского Стрелкового полка (8 рот), пулеметной команды (8 пулеметов Максима), полевой батареи (8 орудий), конной (6 орудий), конно-горной (4 орудия). Все орудия — наши, русские 3-дюймовые. Гвардейский Конный полк — 6 эскадронов. У стрелков и кавалерии наши трехлинейные винтовки. Гвардейским Стрелковым полком командовал сартип 2-го ранга Риза Хан, которого я знал по моей службе еще в Хамаданском отряде. Когда же подполковник Ф. получил Тегеранский отряд, то и Риза Хан был переведен туда и назначен командиром Гвардейского Стрелкового полка. За это время сергенг Риза Хан был произведен в сартипа 2-го ранга, то есть в генерал-майоры.
В Персидской казачьей Его Величества Шаха дивизии не было производства за выслугу лет в чине, а производили за доблестную, выдающуюся службу, так что бывали пожилые офицеры в небольших чинах; выдающиеся же доблестные офицеры производились быстро.
Вот таким доблестным и выдающимся был и сартип 2-го ранга Риза Хан (будущий Шах). Начал он службу рядовым казаком и дослужился до чина сартипа 2-го ранга, генерал-майора, командира полка. Кроме того, что он был блестящим строевым офицером, он пользовался большим авторитетом и в полном смысле слова был настоящим начальником.
Когда я принял Тегеранский отряд, то часть его находилась, главным образом пехота, в экспедиции, и возвратилась через несколько дней с сартипом Риза Ханом. Явившись ко мне, сартип Риза Хан вдруг подает мне рапорт об уходе в отставку. Зная Риза Хана еще по моей службе в Хамаданском отряде, да и потом, — а мы хорошо знали старших офицеров, — я его рапорта не принял. Риза Хан совершенно свободно говорил по-русски, мы с ним дружески побеседовали, и я сказал, что в отставку его не пущу и что мы отлично будем служить вместе. Прошло несколько дней; опять приходит ко мне сартип Риза Хан и второй раз подает мне рапорт об уходе в отставку. Я его опять уговорил, и он остался служить.
Какая же причина побудила сартипа Риза Хана уходить в отставку? Его начальник, подполковник Ф., был уволен из дивизии, как говорили, — да оно и ясно, — за непорядки в отряде во время экспедиции. Отсюда вывод, что непорядки были в Стрелковом полку у сартипа Риза Хана, и, быть может, у него были угрызения совести, что он был в некоторой степени причиной увольнения своего начальника.
Экспедиция в Буруджирде закончилась, и подполковник Хабаров, как старший, должен был принять Тегеранский отряд, а я назначался начальником Хамаданского, но я поменялся отрядом и принял Гилянский, квартировавший в персидской Астаре, в двух верстах от Астары русской. 30 января 1920 года я сдал командование Тегеранским отрядом и отбыл к месту своей новой службы.
В 20-м году большевистские полчиіца вторглись в Персию в районе Энзели и повели наступление на юг. Против них была экспедиция, то есть настоящая война почти всей дивизией. Первый период войны был победоносным. Красные потеряли все орудия, сотни пулеметов, все обозы и сотни пленных. Взятых в плен главарей уничтожили, а банду пленных отпустили.
Второй период войны для нас был неудачен. Большевики имели неисчерпаемые резервы, мы же — только потери, и среди наших казаков начала появляться красная зараза, так что я даже приказал в моем отряде пристрочить погоны к рубашкам на машине, а то они их снимали. У большевиков снарядов и патронов было сколько угодно, а у нас все это уже кончалось. Силы неравные, и после боев в районе южнее Энзели мы с большими потерями отошли...
Англичане, которые были якобы нашими союзниками, — но без войск, — заключили с большевиками договор, по которому они прекращали военные действия. В то же время англичане тайно заключили договор с Его Величеством Султаном Ахмед-Шахом об увольнении из дивизии всех русских. Английские инструкторы становились на наши места.
Во время нерехода я получил приказание передать отряд старшему персидскому офицеру, а он получил приказание вести отряд в район Казвина. Вскоре все русские чины получили приказание прибыть в Тегеран для сдачи хозяйственной части отрядов... и получить расчет, и 27 октября я прибыл в Тегеран. В моем послужном списке значится: «По ликвидации дивизии оставил в ней службу 9 ноября 1920 года».
По договору, мы все должны были быть эвакуированы на английский счет и куда кто хотел. Сборным пунктом была назначен город Казвин. Все, конечно, ехали через Персию на Багдад, Индию... и только один офицер из всей дивизии, поручик Самойлов (Ив. Дмитр.), поехал в СССР. Эвакуируемых, считая семьи, было более двухсот, а перевозочных средств — мало, и в Казвине надо было ждать очереди. Во время нашего пребывания в Казвине мы встречали своих сослуживцев — персидских офицеров, и все они насмешливо и иронически отзывались о своих новых начальниках-англичанах.
Сардара Старосельского и начальника штаба дивизии полковника (амир-тумана) Генерального штаба Филиппова эвакуировали немедленно, чтобы, так сказать, нас поскорее обезглавить. Я тоже скоро был отправлен, и не сомневаюсь, что причина была та, что ко мне в гостиницу часто приходили бывшие сослуживцы, персидские офицеры.
Когда мы прибыли в Керманшах, то узнали новость: сартип Риза Хан, не считаясь с позицией своего нового начальства — англичан, собрал все отряды, находившиеся в Казвине и его районе, и двинулся на Тегеран. В подступах к Тегерану у него произошел бой с персидскими жандармами и сарбазами. С обеих сторон были убитые и раненые. Сартип Риза Хан триумфально вступил в Тегеран.
Затем он сделался военным губернатором, потом диктатором и, наконец, Его Величеством Шахом Риза Пехлеви.
В заключение могу сказать, что, когда я командовал Тегеранским отрядом и сартип Риза Хан мне два раза подавал рапорт об уходе в отставку, прими я его рапорт, дай ему ход, я совершенно уверен, что его желание было бы исполнено. Никакого отношения он к дивизии не имел бы и Его Величеством Шахом никогда бы не стал.
267 Булацель Сергей Сергеевич (3-й), Елисаветградское кавалерийское училище (1903). Ротмистр 4-го уланского полка, с 1917 г. в Персидской казачьей дивизии, с октября 1919 г. начальник Тегеранского отряда, с 30 января 1920 г. начальник Гилянского отряда. В эмиграции в Марокко. Умер 9 августа 1971 г. в Танжере.
268 Впервые опубликовано: Военно-исторический вестник. №11.
269 Филаретов Парфений Варфоломеевич. Виленское военное училище. Полковник, инструктор Персидской казачьей дивизии. До октября 1919 г. начальник Тегеранского отряда той же дивизии, затем начальник Хамадан- ского отряда. В эмиграции в Иране (Тегеран).
<< Назад
Вперёд>>
Просмотров: 2791
