Победы и поражения

Остановимся на основных направлениях политики, проводившейся А. В. Колчаком и его правительством.

Следовало бы сразу же отметить, что постановления, издававшиеся в Омске, в том числе и самим Верховным правителем, далеко не всегда соответствовали его личным политическим взглядам и устремлениям. Они, как правило, были плодом коллективного творчества, носили на себе отпечаток и личного мнения правителя, и влияния окружения, советников. Очень не простое дело — охарактеризовать личные позиции Колчака, его политическое кредо. Здесь коечто было стабильным, а что-то претерпевало изменения.

Общей тенденцией в эволюции взглядов и действий Колчака было его поведение. Но он всегда был насторожен в отношениях к социалистическим партиям.

Чтоб лучше понять причины этой настороженности, следует иметь в виду, что у социалистов, особенно у левых, было много утопического, проявились тенденции к покушениям на частнособственнические отношения, на устои цивилизованного общества, нарушение баланса в нем. Колчака отпугивало и стремление части социалистических партий, групп и течений к соглашению с большевиками, ослаблению, а то и прекращению борьбы с ними.

Позиции А. В. Колчака, на наш взгляд, были очень близки к кадетским, либеральнобуржуазным. Не случайно с ним во многих случаях солидаризировались лидеры сибирских и уральских кадетов: А. С. Белевский, В. Н. Пепеляев, Л. А. Кроль и другие. Лидер уральских кадетов Кроль, отражавший позиции левого крыла партии, после встреч с Колчаком, изучения его программных выступлений, актов руководимого им правительства давал им высокую положительную оценку: «...Целью правительства, — говорил он, — является освободить страну от большевистского гнета, спасти остатки народного достояния, приступить к переустройству народной жизни на свободных началах местного самоуправления с участием самого народа, и только тогда будет обеспечена земля русскому земледельцу и будут обеспечены за русским рабочим лучшие условия труда. Наконец, правительство ставит себе целью созыв Национального собрания. Эта программа нас вполне удовлетворяет, но может быть задан вопрос, какие мы видим гарантии в том, что это будет исполнено? Мы видим их, во-первых, в том пути, который принят Верховным правителем. Мы видим изданный городской избирательный закон, чисто демократический. Это имеет огромное значение. В то время, как старый режим давил городские и земские самоуправления, в то время, как большевики разгоняли их, тут издается демократический закон... Мы видим эту гарантию также в том, что Верховный правитель стремится вступить в связь с представителями населения...

Вторую гарантию мы усматриваем в высоких личных качествах Верховного правителя...» Есть основание для утверждения, что Колчак по многим вопросам придерживался более радикальных, демократических позиций, чем его «звездная палата» и костяк правительства. Под углом зрения поставленного вопроса важно обратиться к программным заявлениям А. В. Колчака. Вот его знаменитый тезис из обращения «К населению России»: «Я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру». Документ составлялся в ночь на 19 ноября 1918 г. с участием В. Н. Пепеляева, Л. И. Андогского и Д. А. Лебедева. Конечно, провозглашая этот тезис, Колчак ориентировался на позитивную реакцию союзников, желавших демократизации России. Но в общем и сам он в это время держал курс на европейский путь развития, хотя и проявлял определенную осторожность, учитывая особые условия России.

А. В. Колчак неизменно подчеркивал, что он за обновление страны. В интервью журналистам, данном 28 ноября 1918 г., он говорил: «Я сам был свидетелем того, как гибельно сказался старый режим на России, не сумев в тяжелые дни испытаний дать ей возможность устоять от разгрома. И конечно, я не буду стремиться к тому, чтобы снова вернуть эти тяжелые дни прошлого, чтобы реставрировать все то, что признано самим народом ненужным». И далее подчеркнул: «Государства наших дней могут жить и развиваться только на прочном демократическом основании». Это были не только широковещательные заявления, хотя политические цели момента преследовались. С самого начала Колчак из-за своих радикально-демократических заявлений испытывал давление, ощущал недовольство некоторых министров. И тем не менее, в целом он продолжал придерживаться той же линии. В составленном 3 июня и подписанном Колчаком ответе союзным державам на их ноту от 26 мая 1919 г., он также декларировал демократические цели. Преамбула документа гласила: «Правительство, мною возглавляемое, было счастливо осведомиться, что цели держав в отношении России находятся в полном соответствии с теми задачами, которые для себя поставило Российское правительство, стремящееся прежде всего восстановить в стране мир и обеспечить русскому народу право свободно определить свое существование через посредство Учредительного собрания». Конечно же, и в данном случае надо учитывать стремление Колчака и других лиц, причастных к составлению документа, ориентироваться на требования правительств западных стран. Но и на деле Колчак всерьез думал о реализации декларируемых им принципов. И надо с должным пониманием подойти к высказываниям отдельных мемуаристов, что в узком кругу, неофициально, Колчак как-то отмежевывался от сделанных заявлений. Авторы воспоминаний могли и неточно передать сказанное Колчаком, и абсолютизировать какую-либо грань его рассуждений. Так, бывший генерал для поручений при Колчаке М. А. Иностранцев приводит случай, когда тот высказывал мысль, что не допустит созыва того Учредительного собрания, которое избиралось в 1917 г., «при выборе в настоящее Учредительное собрание пропущу в него лишь государственноздоровые элементы». Как не понять, что Колчак имел в виду социалистический состав того Учредительного собрания, в котором чуть ли не 40 процентов составляли большевики и левые эсеры, а либералы (кадеты) — менее 5 процентов. При таком составе Учредительное собрание вряд ли в состоянии было стабилизировать обстановку в стране, определить основы правового государства.

Бесспорно, демократизм Колчака был ограниченным, тем более, в условиях гражданской войны.

Следует обратить внимание на то, что декларированные Колчаком цели и задачи исторически обуславливались. Кардинальной задачей Колчак считал непримиримую борьбу с большевизмом, его безусловное сокрушение. Колчак в переписке употреблял выражения о полном уничтожении, истреблении большевизма.

В письме к жене 15 октября 1919 г. Колчак писал: «Моя цель первая и основная — стереть большевизм и всё с ним связанное с лица России, истребить и уничтожить его. В сущности говоря, всё остальное, что я делаю, подчиняется этому положению». Разумеется, эти крепкие выражения непримиримого врага Октябрьского переворота и большевизма не следует понимать, как курс на физическое уничтожение большевиков и всех, связанных с ними. Речь шла об уничтожении большевистской советской системы, того, что она успела наделать во вред обществу, о непременном разгроме РКП(б). Никаким маньяком Колчак не был. По идее и программе Колчака государственное устройство России должен был определить всенародно избранный представительный орган. Он называл его и Национальным собранием, и Земским собором, и Национальным Учредительным собранием. Попытка отойти от привычного названия «Учредительное собрание» связана с тем, что Колчак был против признания того состава собрания, которое созывалось в январе 1918 г. и было разогнано большевиками. Колчак вообще считал выборы в него незаконными, так как они происходили уже при власти большевиков, при их «режиме насилия». Думается, основания для такого мнения у него были. В итоге Колчак пришел все же к признанию необходимости выборов Учредительного собрания, но он считал, что оно должно быть «законно избранным», в условиях действительно свободного волеизъявления народа. Созыв этого органа он связывал с окончанием войны.

Колчак предусматривал широкое развитие самоуправления, о необходимости которого говорил еще до приезда в Омск и сторонником которого проявил себя потом на практике. Относительно целей и практических шагов Колчака в государственном строительстве надо заметить, что его правительство, центральный и местный аппарат руководствовались постановлениями и результатами практики Временного правительства, законно сформированного после Февральской революции и свергнутого большевиками. Вместе с тем правительство Колчака использовало определенный опыт страны и в дофевральский, то есть царский, период. Это не следует считать реставрацией «царских устоев». Просто он стремился взять из прошлого то, что выдержало проверку временем.

Примерно то же самое наблюдалось в хозяйственно-экономической области. Колчак в общем и целом продолжал политику предшествующих региональных правительств. Несмотря на то, что прежние правительства в Сибири, на Урале, в Поволжье имели в составе социалистов, они, тем не менее, по многим вопросам круто взялись за восстановление дооктябрьских норм в хозяйственно-экономической области, в том числе такой важной, как аграрные отношения. Временное Сибирское правительство издало закон о возвращении владельцам их имений вместе с инвентарем. Правительство же Колчака, учитывая умонастроения крестьянства, заглядывая в мыслимое будущее России, просто-напросто отменило реставрационный закон, принятый в июле 1918 г., и стало осуществлять более гибкую политику, преимущественно в интересах широких масс крестьянства⁷.

Проводился курс на развертывание предпринимательства, в том числе банковской системы. Восстанавливались в своих правах владельцы предприятий, акционерные общества. Все это делалось до Колчака и продолжалось при нем в освобождаемых районах. Большую роль в определении стратегии в этой сфере играло «Государственное экономическое совещание», образованное 22 ноября 1918 г., в работе которого деятельное участие принимал Колчак. Поощрялась инициатива, как тогда принято было говорить, «торгово-промышленного класса», мелкого бизнеса. Это относилось и к крестьянству. Была восстановлена свобода торговли. В Сибири, славившейся до революции развитой и высокоэффективной, имевшей прочные позиции на мировом рынке кооперацией, восстанавливались ее силы. Однако в системе торговли сильно проявлялись чисто спекулятивные тенденции, другие негативные явления, всвязи с чем правительство Колчака прибегало к различным санкциям и к регулирующим мерам в целях защиты интересов широких слоев населения.

Постепенно совершенствовалась налоговая система, что положительно влияло на финансовое состояние региона. В июле 1919 г. ежемесячное поступление доходов, по сравнению со второй половиной 1918 г., увеличилось с 50 до 140 млн. руб. Если в целом за вторую половину 1918 г. доходы по всем источникам составили 300 млн., то в первую 1919 г. — 843 млн. руб. Большие суммы выдавались в виде кредитов не только промышленности на военные цели, но также и местному самоуправлению, кооперации. Шла подготовительная работа по унификации денежных знаков, стабилизации рубля. Большую роль играли частные банки, вклады в которые в 1919 г. увеличились. Население приобретало облигации займов. Надежда на успех борьбы с красными у многих сохранялась. И хотя производилось частное кредитование промышленности, главенствующую роль здесь играли государственные органы.

Проводившиеся меры позволили оживить промышленность, всю экономику, которую вольно или невольно развалили до того большевики. Жизненный уровень населения Сибири и Урала был низким и в промышленных районах имел тенденцию к снижению, особенно у рабочих. Но в целом он был гораздо выше, чем в Советской России, где царил настоящий голод. Сибирские крестьяне, отличавшиеся в царской России высоким достатком, имели значительные запасы хлеба, которые в силу неотлаженных каналов сбыта в военных условиях, дефицита товаров промышленного производства не всегда имели возможность выгодно продать. Недостаток продуктов питания испытывала армия из-за плохой постановки снабженческого дела. С проявлениями неразберихи и злоупотреблений постоянно боролся Верховный правитель, но, увы, — не всегда успешно. Военное командование, особенно в прифронтовой полосе, все чаще прибегало к контрибуциям, несанкционированному изъятию у крестьян сельскохозяйственных продуктов, скота, что вызывало гневные протесты, стихийное, а то и организованное сопротивление.

В целом же в отношении крестьян проводилась политика, учитывающая их интересы, открывающая перспективу частного фермерского пути развития. Историки часто пишут, что крестьянство Сибири к лету 1918 г. не успело получить тех выгод, которые давала советская власть, поэтому и не поддержало ее. Здесь, пожалуй, дело обстояло как раз наоборот. Сибирский, отчасти уральский крестьянин не познали еще, что такое аграрная политика большевиков с ее государственным произволом в распоряжении землей, уже начавшимся раскулачиванием, насильственным насаждением коммун и совхозов, продразверсткой и другими формами организованного грабежа и репрессий в деревне. Не испытав всего этого, сибирский крестьянин благодушно верил в обещания большевиков о передаче земли именно ему. Он полагал, что хуже при советах, чем при Колчаке, не будет и защищать его режим вовсе не обязательно. И только позднее, уже на себе ощутив политику большевиков в отношении деревни, сибирские, да и уральские крестьяне, включая бывших участников антиколчаковского движения, включились в активную повстанческую борьбу с советским режимом.

В чем же заключалась суть аграрной политики А. В. Колчака, которой он постоянно и всерьез занимался? Он определенно ориентировался на использование опыта аграрных преобразований П. А. Столыпина, создания фермерского хозяйства и ликвидации помещичьего землевладения путем отчуждения. В тех случаях, когда земли обрабатывались «исключительно или преимущественно силами семей владельцев земли, хуторян, отрубенцев и укрепленцев», они подлежали возвращению этим семьям. В центре многочисленных законоположений и разработок по аграрному вопросу стоял старательный, культурно работающий крестьянин.

Но, сожалению, Колчак и его правительство, в котором были и противники радикальных аграрных преобразований, не решились на осуществление намечаемого, откладывали реформы до Национального (Учредительного) собрания, а его созыв, в свою очередь, — до достижения в стране «порядка», то есть до разгрома большевиков и окончания гражданской войны. Примерно такой же практики придерживались и другие правительства белых. Правда, генерал П. Н. Врангель и его правительство в Крыму приняли земельный закон, но эта локальная мера была уже запоздалой. Тем не менее о политике Колчака надо сказать, что он успел провести некоторые меры в интересах крестьян. Земли, «утраченные» крупными владельцами, помещиками, то есть изъятые, захваченные у них большевиками, переходили в распоряжение государства и в дальнейшем подлежали продаже через земельный банк «трудовому собственнику». На всех землях урожай собирал и использовал тот, кто засевал и обрабатывал поле. В отличие от захватно-грабительской системы большевиков, колчаковская, пусть еще не совершенная, неотлаженная, была более цивилизованной. Она заинтересовала крестьян в производстве сельскохозяйственной продукции.

Не менее трудной была область рабочей политики. Она осложнялась тем, что часть рабочих, особенно малоквалифицированная, «чернорабочие» и, скажем так, — плохо работающие вообще, люмпены получили выгоду от советской власти, выиграли от проведения уравнительного принципа, свертывания системы оплаты по выработке и замены ее поденной. Попытки администрации заводов и фабрик при белых наладить производительный труд, изменить сложившееся положение вещей вызывали бурные протесты и проводились в жизнь с большим трудом. Действовала к тому же большевистская пропаганда о власти рабочего класса, о его диктатуре, всем еще памятно было массовое выдвижение из рабочей среды активистов в партийный, профсоюзный, государственный и хозяйственный аппарат. В результате основная масса рабочих не поддерживала белых, тяготела к советской власти и втягивалась в борьбу за ее восстановление. Но Колчак и его правительство стремились поладить с рабочими, по возможности удовлетворять их требования. Причем рабочая политика была достаточно продуманной.

В составе Совета министров существовало министерство труда, которое возглавлял меньшевик Л. И. Шумиловский (с занятием этого поста он объявил о выходе из партии). Он оставлен был на этом посту и Колчаком, хотя в конце 1918 г. подавал в отставку, но она не была принята. Этот министр явно радел за людей труда и, опираясь на институт инспекторов (инспекторы труда губернские, уездные с их штатами, фабричные инспекторы), добивался значительных результатов.

Министерство в основном руководствовалось законодательством Временного правительства Львова — Керенского, весьма радикальным и продуманным. С приходом к власти Колчака, а в некоторых отношениях и ранее, проводился курс на упорядочение рабочего вопроса, взаимоотношений между трудом и капиталом. Восстановлены были биржи труда, прилагавшие усилия к регулированию потока рабочей силы, помогавшие безработным в трудоустройстве. Был утвержден закон о больничных кассах (органах страхования рабочих), и началось их возрождение. В них вносили деньги и рабочие, и предприниматели. Правда, в этом деле местами наблюдались большие трения. Нередко и та, и другая сторона жаловались на злоупотребления, на плохой контроль за расходованием денег. Здесь, естественно, сказывался социально-классовый эгоизм тех и других. В целях разрешения возникающих конфликтов создавались примирительные камеры, третейские суды. Функционировали рабочие клубы, народные дома и другие культурные и общественные учреждения.

Сохранились профессиональные союзы. По официальным данным, к концу 1918 г. их было 184, в большинстве из них насчитывалось по нескольку тысяч членов. Однако количество профсоюзов и их численность сокращались из-за преследования властями, которые обвиняли рабочие союзы в антиправительственной деятельности, причастности к забастовкам, восстаниям. Взаимоотношения профсоюзов с властью находились в прямой зависимости от того, кто те или иные из них возглавлял: социалисты или коммунисты. С первыми удавалось найти общий язык, а вторые были в постоянном конфликте с правительством и значительную часть профсоюзных средств направляли на нужды большевистского подполья и партизанского движения.

Лично А. В. Колчак сочувствовал рабочим. Он неоднократно затрагивал рабочий вопрос, твердо зная, что достаток рабочих зависит от успешной и согласованной деятельности и предпринимателей. В марте 1919 г. он запретил забастовки, мотивируя это военными условиями. На встрече с рабочей делегацией 16 июля 1919 г. он говорил, что в принципе не против стачек, рабочие имеют на них право. Как я уже отмечал, Колчак по дореволюционному периоду знал характер труда рабочего, многократно бывал на заводах, в юности даже освоил профессию слесаря. Бывал он на заводах и будучи Верховным правителем. Г. К. Гинс, сопровождавший Колчака в поездке по Уралу, писал: «В Перми он идет на пушечный завод. Беседует с рабочими, обнаруживает не поверхностное, а основательное знакомство с жизнью завода, с его техникой. Рабочие видят в Верховном правителе не барина, а человека труда, и они проникаются глубокою верой, что Верховный правитель желает им добра, ведет их к честной жизни. Пермские рабочие не изменили правительству до конца». Действительно, рабочие Мотовилихинского пушечного завода не очень-то доброжелательно относились к большевикам, восставали. Многие добром помнили Колчака.

Если говорить об отношении А. В. Колчака, его правительства к интеллигенции, о политике в области науки и культуры, то следует отметить, что они, если учитывать военные условия, заслуживают высокой оценки. Здесь надо особо подчеркнуть роль самого Колчака. Он был крупным ученым, высокообразованным интеллигентным человеком. Конечно, на него накладывали отпечаток и профессия военного, и роль вождя в кровавой гражданской войне. Но качеств, обретенных в семейной среде, во время обучения и научной деятельности, он не растратил. Не случайно для ученых Сибири и Урала он был «своим» человеком.

Находясь в Сибири, А. В. Колчак не оставлял планов освоения Арктики. В его кабинете в Омске висела карта полярных экспедиций. Наладив связь с северным (архангельским) правительством Е. К. Миллера, Колчак приступил к подготовке новой арктической экспедиции. Для ее гидрографического обслуживания в конце 1918 г. создается Дирекция маяков и лоций. 23 апреля 1919 г. при правительстве Колчака организуется Комитет Северного морского пути, во главе которого был поставлен золотопромышленник, участник двух полярных экспедиций и общественный деятель С. В. Востротин. В 1919 г. была создана Карская экспедиция во главе с Б. А. Вилькицким, имевшая целью доставку в устье северных сибирских рек оружия и вывоз оттуда хлеба. При Колчаке продолжалось строительство Усть-Енисейского порта, начатое еще в 1917 г. В 1919 г. были организованы гидрографическая экспедиция Д. Ф. Котельникова и ботаническая В. В. Сапожникова, готовилась Обь-Тазовская экспедиция. Этим занимался Институт исследований Сибири, созданный в Томске в январе 1919 г. Колчак всемерно поддержал идею создания большой геологической службы для выявления богатства сибирского края. И все это — тоже грани деятельности Верховного правителя России, которые несправедливо замалчивались советскими историками.

На Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке жила и активно функционировала система высшего и народного образования. На него выделялись значительные ассигнования. Находилось поле деятельности десяткам оказавшимся на востоке профессорам из Петрограда, Москвы, Казани и других городов. В обстановке войны шли поиски новых рациональных методик обучения в школе. На Урале и в Сибири функционировали театры, самостоятельно решавшие репертуарные вопросы.

А. В. Колчака волновала проблема межнациональных взаимоотношений. В основе его политики лежала идея сохранения «единой и неделимой» России. И здесь Колчак явно проявлял консерватизм, который мешал консолидации антибольшевистских сил в стране. Так, он не признал независимости Финляндии, признанной правительством Ленина. Колчак же предусматривал независимость этой страны лишь «во внутренних вопросах». А между тем под декларированное Колчаком признание независимости правящие круги Финляндии, генерал А. Маннергейм — регент республики, обещали не только более широкую помощь генералу Н. Н. Юденичу, но и прямое участие 100-тысячной армии в походе против правительства большевиков. Колчаку хватило духа признать лишь независимость Польши. В целом же практическое решение национального вопроса, «внутренней автономии» для малых народов Урала и Сибири — казахов, башкир и других, откладывалось правительством Колчака до созыва Учредительного собрания. Колчак долго и упорно боролся с местными национальными центрами («правительствами»), преследовал их представителей. Потом, правда, вынужден был пойти на некоторые уступки — признание права их на определенную автономию. В результате военно-национальные формирования скорей не помогали, а противодействовали Колчаку, даже частью сил переходили на сторону красных, как это случилось с башкирскими частями в феврале 1919 г. Национальная политика, проводимая Колчаком, к сожалению, не отличалась гибкостью, не учитывала состояние бывшей Российской империи на период гражданской войны. В то же время большевистское правительство много и охотно декларировало по национальному вопросу, формально предоставляло народам автономии, даже независимость. Но на деле оно вовсе не считалось с этим и уже вскоре силою оружия отнимало (или пыталось это сделать) только что «предоставленное», насаждая повсюду свой режим. Колчак в принципе так действовать не хотел и отвергал рекомендации советников.

Во внешней политике А. В. Колчак проводил курс, во многом возрождавший тот, который осуществлялся до октября 1917 г. Он всемерно добивался взаимопонимания с другими, особенно союзными странами, расширения с ними связей и в конечном счете — достижения официального признания своего правительства. Как Верховный правитель России, Колчак уже 27 ноября 1918 г. признал внешние долги России, различные договорные обязательства. Такой внешнеполитический шаг создавал здоровую основу для межгосударственных отношений, в частности и на увеличение помощи его правительству. Но в то же время хочу подчеркнуть, что Верховный правитель при этом был щепетилен, постоянно озабочен мыслью о сохранении независимости своего правительства. Недаром он при попытке союзных правительств взять руководство войсками в свои руки, поставить главнокомандующим М. Жанена заявил, что скорее откажется от иностранной помощи, нежели согласится с тем, чего хотят правительства Англии и Франции. В проведении внешней политики Колчак опирался на собственное министерство иностранных дел (возглавлявшееся Ю. В. Ключниковым, а затем И. И. Сукиным) и российских дипломатов, поддерживавших тесные связи с правительствами зарубежных стран. Через них также поддерживалась связь с другими центрами белого движения.

Если не просто решались вопросы с обеспечением военной помощи правительству Колчака, то еще трудней продвигалось, как уже отмечалось выше, дело с официальным его признанием, как общероссийского. И это затянувшееся признание его верховенства со стороны других правительств белых сыграло роковую роль. Кроме того, правительство Колчака, как и другие правительства белых, не было признано западными странами вообще, поэтому помощь со стороны последних была ограниченной. К тому же следует отметить, что помощь, оказываемая Колчаку западными государствами, не была безвозмездной. В основном она выдавалась через займы или непосредственно под залог части золотого запаса. Золотой запас России в виде слитков, монет из золота, платины, серебра, ювелирных изделий, ценных бумаг с весны 1918 г. хранился в Казани. 7 августа он был захвачен войсками Комуча и чехословацкого корпуса и доставлен в Самару. В дальнейшем, будучи в некотором, сравнительно небольшом, количестве истраченным Комучем, был доставлен в Омск и с 18 ноября 1918 г. оказался в распоряжении А. В. Колчака. Общая номинальная стоимость золотого запаса исчислялась в 651352117 руб. 86 коп. Правительством Колчака было израсходовано в основном как раз на оплату поставок из-за рубежа и доставку (во Владивосток) под залог около 242 млн. золотых рублей (часть из них была похищена атаманом Семеновым и чехословаками). Израсходовано и утрачено было свыше одной трети запаса. Как видим, помощь была действительно небезвозмездной. Но без нее обойтись было невозможно, ибо промышленность вообще в Сибири была слабо развитой. Урал не сразу и не полностью входил в регион Омского правительства. Если не говорить о занятых на короткое время военных заводах Западного Урала — Мотовилихинского, Ижевского, Боткинского, — военной промышленности в распоряжении Колчака почти и не было. То же можно сказать и о текстильной промышленности — производстве обмундирования.

Расходы на ведение войны, вооружение и содержание армии крайне ограничивали возможности в социальной сфере. Система социальной помощи остро нуждающимся в ней в основном совпадала с той, которая существовала до Октября. Восстанавливалось пенсионное обеспечение тех, кто его имел прежде, но был лишен большевиками. Существовали и функционировали различные приюты для престарелых и детей-сирот, инвалидов. Эти вопросы часто становились предметом обсуждения в правительственных учреждениях. Колчак лично участвовал в решении социальных вопросов, особенно связанных с положением солдат-ветеранов, в том числе георгиевских кавалеров, инвалидов прошлых войн, семей военнослужащих и погибших на фронте. Как и до Октября, при Колчаке эти категории людей не забывались. Летом 1919 г. большим тиражом выпускались и бесплатно раздавались брошюры, в которых указывался порядок получения солдатского пайка, пенсий, лечебных мест на курортах для больных воинов, назывались мастерские, где было организовано обучение инвалидов, протезные предприятия...

В Омске, Томске, Иркутске на инвалидов отводились сотни тысяч рублей.

Тем не менее, бедствующих на Урале и в Сибири при Колчаке становилось не меньше, а больше. Сказывались тяготы продолжающейся войны, недостаточное внимание к нуждам населения и паразитирование всякого рода спекулянтов, взяточников, расхитителей. До крайности уставших на протяжении многолетних войн людей угнетали все новые и новые мобилизации, налоги, поборы. Не меньше, если не больше, раздражал произвол представителей военных властей. Они ущемляли не только «простых смертных», но и высокопоставленных лиц. Главный начальник Уральского края С. С. Постников по официальному положению был генерал-губернатором. Но он оказался в подчинении командующего Сибирской армией Р. Гайды. Последний с Постниковым практически перестал считаться. В начале апреля 1919 г. Постников подал в отставку и изложил ее мотивы в письме Совету министров. В нем, в частности, указывалось на ««незакономерность действий, расправы без суда, порку даже женщин, смерть арестованных людей, происходившую якобы «при побеге»». И далее Постников констатировал, что ему «неизвестно еще ни одного случая привлечения к ответственности военного, виновного в перечисленном». Епископ Уфимский Андрей (в миру князь А. А. Ухтомский) возмущался грабительскими действиями военных против сельских жителей при отступлении из Златоустовского уезда и констатировал: «Кто теперь эти крестьяне? Они — большевики».

По этим и иным причинам нарастало недовольство широких слоев городского и сельского населения своим положением, политикой власти, руководимой А. В. Колчаком. Жесткие и даже жестокие действия властей на местах связывались с его именем. Был случай, когда генераллейтенант С. Н. Розанов, подавлявший партизанское движение в Енисейской и Иркутской губерниях, вообще «подставил» Верховного правителя. Сославшись на приказ Колчака, Розанов распорядился сжечь два крупных села, жители которых помогали партизанам. На самом деле такого приказа не существовало. Колчак был сторонником жестких мер в подавлении руководимых коммунистами восстаний. В то же время он лично и его Совет министров требовали соблюдения на местах законности.

В разгоравшейся гражданской войне обе стороны действовали жестоко. Партизаны истребляли милиционеров, офицеров и солдат, часто убивали представителей земских управ. Белые карательные отряды поступали так же. Сводки, донесения с мест пестрят сообщениями об ограблениях, убийствах мирных жителей. Так, в Татарском уезде партизаны за 1–8 сентября 1919 г. убили 41 мирного жителя и служащего госучреждений.

Отряд П. К. Лубкова в Томской губернии грабил почтовые отделения и сжигал волостные помещения. Взрывались десятки мостов и железнодорожные пути. Терпели крушения не только воинские эшелоны, но и пассажирские поезда. В сводке Особого отдела департамента милиции за время с 1 января по 15 июля 1919 г. зафиксированы убийства: должностных лиц — 71, чинов милиции — 101, военных — 244, частных лиц — 2535, истязаний и пыток — 46. А также: ограблений казенных учреждений — 67, частных учреждений — 119, частных лиц — 341, поджогов — 38, крушений поездов — 24 и т. д. В целых районах действия властей да и жизнедеятельность населения оказывались парализованными.

В Сибири и на Урале, в других районах еще до прихода к власти Колчака сформировались и начали свою деятельность различные органы, призванные бороться с большевистским подпольем. Чаще всего они создавались при военных округах, войсковых соединениях, частях и именовались «военным контролем», «контрразведкой», даже «разведкой». Назначались «уполномоченные по охране государственного порядка и спокойствия» в тех или иных районах (губерниях, группах уездов, отдельных уездах и т. д.). Нередко в одних и тех же населенных пунктах таких органов было по два и более. При Колчаке идет процесс некоторого упорядочения этих охранных и секретных служб. Органы военного контроля в тылу постепенно переводились из военного ведомства в систему министерства внутренних дел. 7 марта 1919 г. Верховный правитель утвердил постановление Совета министров об учреждении при Департаменте милиции МВД «Особого отдела государственной охраны» и соответствующих управлений на местах (губернских, уездных и т. д.), работающих в контакте с местными органами власти, параллельно с милицией, а порой и совместно с ней. В губерниях (областях), уездах создавались отряды особого назначения, правда, эта работа затянулась и на местах практически так нигде и не была завершена. Эта система госохраны была открытой. Что же касается контрразведывательной службы, то она во многом была законспирирована. Управление ею было сосредоточено в Ставке, при Главном штабе. Существовали специально разработанные положения и инструкции. В них учитывался опыт дореволюционной России. В первые месяцы в этих органах работали преимущественно армейские офицеры. В дальнейшем, особенно при Колчаке, в эти органы стали привлекаться опытные контрразведчики, жандармские, полицейские генералы и офицеры. Как отмечали участники антиколчаковского подполья, им действовать, конспирироваться становилось все труднее.

И все-таки размах антиправительственного движения становился настолько мощным, что ни контрразведка, ни госохрана с ее отрядами особого назначения, ни милиция с ним справиться были уже не в состоянии. В массовом порядке стали применяться регулярные войска, особенно казачьи, а также японские, чехословацкие, польские и другие части. Нельзя не отметить, что черную роль сыграли многие казачьи карательные отряды. Как-то можно понять, что у многих казаков, их офицеров были основания вдвойне ненавидеть большевистскую власть с ее политикой «расказачивания», но оправдать их действия все равно невозможно. Существует множество документов, включая и колчаковские, свидетельствующих о жестокости казачьих отрядов по отношению к мирным жителям. Приведем один из примеров. Земцы Амурской области писали 12 мая 1919 г. в министерство внутренних дел о беззакониях ставленника атамана Семенова полковника Шемелина: «Его отряды рассыпались по области, наводя всюду панику и ужас. Беззаконие, произвол, мародерство, расстрелы без суда, массовые порки и, как во времена советской власти, притеснение и борьба с земским делом...».

При Колчаке произошли городские восстания рабочих, кое-где совместно с солдатами, политзаключенными, — в Омске (дважды), Челябинске, Кустанае, Тюмени, Кольчугино, Семипалатинске, Барнауле, Томске, Канске, Енисейске, Красноярске, Черемхово, Иркутске, Якутске и других городах и селах. Наиболее крупные очаги партизанского движения возникли в Тургайской области, Алтайской, Томской, Енисейской, Иркутской губерниях, Амурской, Приморской областях. В партизанских отрядах насчитывалось свыше 100 тысяч человек, а с учетом участников восстаний — чуть ли не в два раза больше. В числе партизанских командиров были М. И. Ворожцов, Е. М. Мамонтов, И. В. Громов, А. Д. Кравченко, П. Е. Шетинкин, В. Г. Яковенко, Д. Е. Зверев, П. Н. Журавлев, С. Г. Лазо и другие.

Уже на первых порах (зимой и весной 1919 г.) выступления в основном готовились и организовывались подпольщиками-коммунистами, им сочувствующими, но немало было и стихийных. В дальнейшем во главе восстаний партизан, в подавляющем большинстве случаев стояли коммунисты. Проявление такой активности коммунистами и в целом их ведущая, руководящая роль были совершенно не случайны. Процесс формирования и деятельность большевистского подполья на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке направлялись Центральным комитетом РКП(б), В. И. Лениным, Я. М. Свердловым. Во второй половине декабря 1918 г. был создан для выполнения этой задачи специальный орган — Сибирское бюро ЦК РКП(б), именовавшийся также Урало-Сибирским. Он находился в прифронтовой полосе. Его членами, непосредственно руководившими работой, были видные большевики И. Н. Смирнов и Ш. И. Голощекин (затем и другие). За линию фронта посылались сотни коммунистов, связных, разведчиков, партизан. По моим подсчетам, всего было послано более 560 человек (сумело перейти фронт около 230 чел.)⁸. В самом тылу войск Колчака имелся руководящий центр подпольных организаций — Сибирский областной комитет РКП(б), размещавшийся в Омске, а с лета 1919 г. — в Иркутске. Его последовательно возглавляли К. М. Молотов, А. Я. Нейбут, А. А. Масленников, X. Я. Суудер, А. А. Ширямов. Многие из коммунистов были фанатически верны коммунистическим установкам В. И. Ленина. Были, как и всюду в стране, отщепенцы, рассчитывавшие сделать карьеру, отхватить от большого «капиталистического пирога». В целом же большевистское подполье представляло мощную силу, смогло и здесь «оседлать» стихию, а разжигая ее, вовлечь в борьбу с правительством Колчака тысячи и тысячи людей, надеявшихся на некое чудо — светлое коммунистическое будущее.

А. В. Колчак, являясь Верховным главнокомандующим вооруженными силами, из круга всех вопросов выделял военный. С приходом к власти он дал сильный импульс всему ходу военного производства и строительства, развертывания и укрепления армии, перегруппировки сил на фронте и подготовки наступления. Военными вопросами он не переставал заниматься даже во время длительной и тяжелой болезни — воспаления легких. А получил он эту болезнь опять же из-за стремления разделять тяготы солдат. Ходил в шинели, без утепленного подклада. 9 декабря 1918 г. во время георгиевского парада, длившегося долго, он простудился, несколько дней держался, работал, как обычно, но затем свалился, а начал выздоравливать только с конца января 1919 г., впервые вышел на улицу только 29 числа этого месяца. Поднявшись с постели, ознакомившись глубже с делами, приняв необходимые решения по тылу, 8 февраля 1919 г. Колчак отправился на фронт. Теплотой и беззаветной любовью поддерживала А. В. Колчака его подруга А. В. Тимирева. Ему, только что поправившемуся от болезни, выехавшему на Урал, на фронт 14 февраля она пишет о домашних делах, положении в его резиденции, болезни хозяина дома, трудностях в положении народа, которому она сочувствовала. «За Вашим путешествием, — писала Анна Васильевна, — я слежу по газетам уже потому, что приходится сообщения эти переводить спешным порядком для телеграмм, но, Александр Васильевич, они очень мало говорят мне о Вас, единственном моем близком и милом...

Дорогой мой, милый, возвращайтесь только скорее, я так хочу Вас видеть, быть с Вами.

Ну, Господь Вас сохранит и пошлет Вам счастья и удачи во всем. Анна».

Поездка на фронт состоялась вскоре после крупной победы его войск под Пермью в конце декабря 1918 г. Были освобождены не только Пермь, но и ряд других городов и обширные районы. Эта победа не была омрачена даже последующими неудачами на западном и южном участках фронта, оставлением Уфы, Бирска, Оренбурга, ибо в районе Перми нанесено было тяжелое поражение красным войскам, взяты в плен многие тысячи красноармейцев, захвачены огромные военные трофеи. Поездка на фронт, на Урал, была длительной. Колчак посетил Челябинск, Златоуст, Троицк, Екатеринбург, Пермь, другие населенные пункты, фронтовую полосу восточнее Уфы и западнее Перми, находился и действовал там в боевой обстановке (за это был награжден к Пасхе орденом Св. Георгия III степени)⁹.

Конец зимы и начало весны 1919 г. явились пиком успехов Русской армии А. В. Колчака, пополненной и реорганизованной им, действовавшей практически без участия в боях союзников, чехословаков. Ее успехи напрямую связывались с личностью и деяниями самого Колчака. Авторитет его в антибольшевистских кругах был высоким. Встречи его с общественностью сопровождались большими торжествами. Это прослеживается по страницам печати как раз во время названной и длительной его поездки по Уралу и прифронтовым районам. И особенно во время пребывания в Екатеринбурге, который он в дальнейшем вознамерился было превратить в место размещения своей Ставки.

Прибыл Колчак в Екатеринбург днем 16 февраля в сопровождении походного штаба высших чиновников ряда министерств, дипломатов союзных стран, представителей прессы. «В ожидании поезда Верховного правителя, — писали «Отечественные ведомости, — на вокзале собрались представители высшей военной власти, городского и земского самоуправлений, общественных организаций и политических партий. Встреченного почетным караулом Верховного правителя приветствовали городской голова Н. А. Лебединский и председатель земской управы П. Е. Патрушев, которые поднесли хлеб-соль. Пропустив церемониальным маршем прибывшие на вокзал войска, Верховный правитель отправился в сопровождении встретивших его депутаций в Кафедральный собор, где епископом Григорием было совершено молебствие». И далее: «В 4 часа дня в помещении Уральского горного училища состоялся устроенный городским самоуправлением торжественный обед в честь прибытия Верховного правителя. На обеде был произнесен ряд речей. Председатель Городской думы П. А. Кронеберг приветствует Верховного правителя не только как храброго воина, но и как опытного и мудрого администратора. В частности Екатеринбургская городская дума, по словам оратора, приветствует подписанный Верховным правителем новый закон о выборах в городское самоуправление, который, давая населению возможность свободного изъявления своей воли, вносит необходимые коррективы в прежний закон.

Главный начальник Уральского края С. С. Постников отмечает в своей речи, что хотя помыслы и деятельность правительства направлены по преимуществу на удовлетворение нужд фронта, но оно не оставляет своими заботами и государственное хозяйство, которое постепенно входит в норму. — «Я верю, — заканчивает оратор, — что наше правительство, возглавляемое Верховным правителем, освободит Россию и дойдет до Москвы. Я пью за возрождение и процветание Родины!» Генерал-лейтенант Гайда приветствует адмирала Колчака от лица Сибирской армии, как Верховного Главнокомандующего. Представитель биржевого комитета П. В. Иванов указывает, что торгово-промышленный класс давно пришел к выводу о необходимости для спасения России установления в ней единой и твердой власти. Но голос Уфимского торгово-промышленного съезда не был услышан. Взявший на себя тяжесть верховной власти, адмирал Колчак придерживается в своих государственных делах лозунга, провозглашенного им в его прекрасной декларации: он доказал свою решимость не идти «ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности».

Епископ Григорий останавливается вначале на характеристике большевизма и, рассматривая его не с точки зрения практической, а с точки зрения слова Божия, находит, что большевизм представляет из себя проявление прежде всего грубой алчности. Далее, оратор обращается к теперешней власти и сравнивает ее носителя, адмирала Колчака, с библейским Моисеем, который с божьим благословением выведет русский народ в страну обетованную.

Английский консул м-р Престон указывает, что, если Западная Европа может ошибаться в своих суждениях о происходящем в России, то представители союзных держав, бывшие очевидцами русской революции, хорошо знают, что такое большевики, и потому искренно желают русскому народу успеха в борьбе с ними. Краткие речи были произнесены также Л. А. Кролем, американским и французским консулами и представителем чехословацкого Национального совета д-ром Павлу».

Ответную речь (наиболее объемную из всех выступлений во время пребывания на Урале, в Челябинске, Троицке, Перми, а главное — первую развернутую программную) произнес именно в этот момент А. В. Колчак. Приведем ее в обстоятельном изложении редактора газеты, видного кадета и общественного деятеля А. С. Белевского (Белоруссова) полностью: «На все произнесенные приветствия Верховный правитель ответил одной речью. Прежде чем изложить свои взгляды на важнейшие вопросы политической жизни России, Верховный правитель указал на происхождение и возникновение его единоличной верховной власти. После того, как большевизм разлился широкой волной по России, в Сибири образовалось правительство, взявшее на себя задачу возрождения государственности и борьбы с большевизмом. В интересах успешности этой борьбы Совет министров в конце концов пришел к убеждению в необходимости сосредоточения и объединения всей власти в одних руках и в руках военных и потому решил, во-первых, — самоотстраниться, во-вторых, передать власть Верховному правителю, ее принявшему. Первая задача правительства, возглавляемого Верховным правителем, есть борьба с большевизмом, которая не окончится и в Москве. В Москве окончится борьба с большевиками. Но большевизм, как отрицание государственности, морали, долга и обязательств перед страной, есть явление, широко охватившее страну, требующее упорной и объединенной борьбы власти и общества.

В настоящую минуту на первую очередь выдвигается борьба с большевиками и, следовательно, воссоздание армии. Но воссоздание армии в условиях современности не мыслимо без правильно функционирующего государственного хозяйства и управления страны. Доброкачественную и обладающую всем нужным оборудованием армию можно иметь только в благоустроенном государстве.

В чрезвычайно трудных условиях пришлось поэтому заняться вопросами государственного благоустройства. В первую очередь и особое внимание было обращено на восстановление суда, завершенное восстановлением законности, перед которым Верховный правитель лично принес присягу, дабы акт этот явил собою свидетельство, что Верховный правитель и власть ему принадлежащая стоят под сенью закона.

Все усилия власти направлены к упорядочению железнодорожного транспорта, без чего и армия не может работать успешно.

Закон о городских выборах свидетельствует о том, что правительство не помышляет об ограничении принципов широкого самоуправления и государственной самодеятельности населения; признано было лишь необходимым внести некоторые поправки в избирательный закон, недостаточно приспособленный к государственным требованиям и местным условиям оседлости, отменена пропорциональная система выборов, устранена от выборов армия.

В социальных вопросах особое внимание власть уделяет земельному вопросу, так как из всех изменений, внесенных революцией, изменения, произошедшие в области земельных отношений, являются наиболее обязательными и действительно важными. Власть не может ныне сказать, каково будет экономическое решение земельного вопроса, но об одном она может заявить вполне определенно: возврата к старому земельному строю не будет и быть не может. По мысли Верховного правителя и правительства земельная политика должна иметь целью создание многочисленного крепкого крестьянского и мелкого землевладения за счет землевладения крупного. Этого требуют государственные интересы.

В области социального законодательства, регулирующего положение рабочего класса, правительство предпринимает ряд мер для улучшения условий труда.

Переходя к вопросам международным, Верховный правитель отметил, что нет никаких оснований полагать, что могут измениться существовавшие ранее отношения между Россией и самой близкой союзницей Францией, а также Великобританией, выразив уверенность, что отношения с Америкой и Японией примут также характер вполне дружеский; все это позволяет надеяться, что правительство встретит, — если не помощь в прямом смысле слова, — то содействие союзников в его борьбе с большевиками.

По вопросу о совещании на «Принцевых островах» Верховный правитель заявил, что правительство прямого приглашения, обращенного к нему, не получило. Было перехвачено радио, полное пропусков, в котором русские политические и военные образования приглашались прислать представителей на это совещание. Правительство не сочло возможным ответить на подобное приглашение (продолжительные аплодисменты). Оно лишь ограничилось извещением своего находящегося в Париже министра иностранных дел Сазонова о своем решении не вступать в сношения с большевиками — для осведомления союзников, если бы то потребовалось (речь шла о замысленной западными странами конференции всех правительств России для их примирения, которая не состоялась. — И. П.)».

Следует, пожалуй, особо обратить внимание на программу решения аграрного вопроса, в русле прогрессивном и в интересах самих крестьян — тружеников. Эту же идею перед тем Колчак выразил чуть раньше — в выступлении в Челябинске. Некоторым слушателям, в частности, высшим офицерам, выходцам из помещичьих семей, эта и некоторые другие либерально-демократические положения речи Колчака претили и они в своем кругу в Екатеринбурге же выражали недовольство его политикой и действиями.

Далее сообщалось, что вечером в честь Верховного правителя в здании музыкального училища был устроен банкет с присутствием «исключительно представителей военной власти». Силами артистов городских театров был дан концерт. Торжества в виде смотра войск гарнизона, «парадного спектакля» из отрывков из опер «Аида» и «Кармен», и концертных номеров продолжились на другой день, 17 февраля. По возвращении из поездки в Пермь, 23 февраля торжества в Екатеринбурге продолжились. Нужно лишь непременно добавить, что они сопровождались деловыми встречами Колчака и его сопровождающих (включая индивидуальные встречи, на которых решались конкретные вопросы) с представителями местных властей, общественности, деловых кругов, командования войск.

Наблюдался общий подъем в войсках, а также среди имущих и средних слоев населения. Приездом и выступлениями Верховного правителя подпитывались надежды на скорую победу над большевиками и окончание гражданской войны.

С высоким подъемом основной массой горожан был встречен Верховный правитель и в Перми, незадолго до того освобожденной от красных. Следует сказать, что осенью и зимой 1918 г., пожалуй, как нигде на Урале, местные большевистские власти бесчинствовали, терроризировали население, буквально морили его голодом. Даже рабочие, прежде всего пушечных заводов, стали выступать против власти большевиков.

Помимо того, что Колчак совершил поездку на фронт, во время поездки в прифронтовую Пермь были и другие примечательные моменты в ней самой. По описанию адъютанта А. В. Колчака В. В. Князева, священник, пробившийся через линию фронта в одежде бедного крестьянина, вручил Колчаку при большом скоплении народа извлеченные из свитка благословенное письмо патриарха Тихона (В. И. Беллавина) и маленький фотоснимок образа покровителя России Святого Николая Чудотворца с Никольских ворот Кремля. Общественностью городов Колчаку был вручен уже и увеличенный снимок этой иконы с надписью: «Провиденьем Божьим поставленный спасти и собрать опозоренную и разоренную Родину, прислал дар сей — Святую икону Благословения Патриарха Тихона. И да поможет тебе, Александр Васильевич, Всевышний Господь и Его Угодник Николай достигнуть до сердца России — Москвы. В день посещения Перми 19/6 февраля 1919 г.».

Факт этот известен не был. Он значителен. Колчак был глубоко верующим человеком, и внимание, благословение его на дело освобождения страны от власти большевиков со стороны гонимого ими также главы православной церкви было дорого и воодушевляюще. Увы, напутствиям и надеждам патриарха Тихона на успех Колчака, белого дела в целом не суждено было сбыться!

В Перми у Колчака произошла по-своему весьма знаменательная встреча. К его вагон-салону подошел морской офицер и попросил охрану, дежурного адъютанта доложить, что он, лейтенант Макаров, Вадим Степанович, просит адмирала принять его. Это был сын прославленного и погибшего в 1904 г. в русско-японской войне адмирала С. О. Макарова, которого А. В. Колчак считал своим учителем, глубоко чтил. Лейтенант Макаров являлся в тот момент помощником флагмана-артиллериста формирующейся в Перми (отчасти позднее и в Уфе) Камской боевой речной флотилии. С наступлением навигации она сыграла значительную роль в сражениях, поддержке сухопутных войск. Ею командовал ближайший сподвижник и друг Колчака контрадмирад М. И. Смирнов, остававшийся одновременно и морским министром. Колчак чрезвычайно тепло встретил Вадима Макарова, обнял его. Долго беседовали. Колчаку хотелось обезопасить сына адмирала от возможной гибели и он предлагал ему перевод, но тот наотрез отказался уходить из флотилии. Он дрался с красными на Каме, на сибирских реках, многократно отличался. Старший лейтенант Макаров, как и многие другие оставшиеся в живых офицеры, эмигрировал, помимо прочего, плодотворно занимался исследованиями истории белых речных флотилий на Волге, на Урале и в Сибири и публиковался.

Вернулся Колчак в Омск 26 февраля. К этому времени относится его решение перенести ставку в Екатеринбург, ближе к фронту. И хотя многие из его окружения отговаривали от этого шага, опасаясь, что Омск утратит свою роль центра политической власти, Колчак настоял на своем. Он приказал генералу Гайде перевести штаб своей армии из Екатеринбурга в Пермь, что тот и сделал. Но идея Колчака так и не была реализована из-за того, что весеннее наступление армий захлебнулось, а затем началось отступление. Ставка осталась в Омске. В Екатеринбурге Колчак организовал на высоком профессиональном уровне расследование обстоятельств убийства царской семьи¹⁰.

На фронт, на Урал, А. В. Колчак выезжал еще и в мае, в начале июня, затем в конце июня — начале июля, то есть всего четыре раза. Неоднократно бывал он в войсках под Омском. Таким образом, Колчак проводил там в общей сложности многие недели и принимал личное участие в руководстве боевыми действиями.

Такое обилие поездок приветствовалось далеко не всеми государственными деятелями, даже военными, так как они считали, что от этого страдают общие государственные дела. Недоброжелатели злословили: «После каждой поездки Верховного начинается отступление войск». Да, бывало так, но бывало и иначе: его присутствие в войсках поднимало дух солдат и офицеров, распоряжения, отдаваемые командованию, приносили позитивные результаты. Были у этих поездок и личные причины. Колчак в своем кругу говаривал, что на фронте он отдыхает. Ему, военному, не являвшемуся «записным» политиком, в тылу, среди существовавших в правительственных кругах раздоров, интриг было нелегко. Сказывался в стиле руководства Колчака, видимо, и навык командования военно-морскими силами: быть как можно чаще на боевых операциях, в гуще решающих военных событий.

Хотелось бы подчеркнуть, что профессия военного отразилась в итоге и на методах управления А. В. Колчаком всеми делами. Чтобы пресечь отрицательные явления в работе аппарата управления в целом, не доверяя многим членам Совета министров, Колчак взял курс на постепенное сосредоточение важнейших направлений работы в собственных руках. Для этого он сконцентрировал внимание на Ставке и стал создавать при ней все новые и новые службы. Это не способствовало упорядочению работы правительства, породило дублирование, разнобой в деятельности его самого и правительства. Наличествовал «флюс» — преимущественное положение военных различных рангов, вмешательство их, как почувствовали властные структуры на всех уровнях, в гражданские дела. Против такого положения вещей протестовали многие видные администраторы, но, видимо, не достаточно резко и смело.

Г. К. Гинс по этому поводу говорил: «Адмирал — Верховный Главнокомандующий поглотил адмирала — Верховного правителя, вместе с его Советом министров. Ставка недаром производила впечатление муравейника. В ней были свои министерства... Язва беспорядочности и произвола, так рано появившаяся, росла и давала о себе знать, заражая политическую атмосферу».

Но такая ситуация возникла все же не сразу. Вначале Колчак был тесней связан с Советом министров, больше опирался на него, а Ставка была еще не велика, сводилась в основном к Главному штабу. Понятное дело, что при Верховном главнокомандующем, являвшемся не войсковиком, а моряком, особую роль должен был играть начальник штаба. Он становился фактическим руководителем разработок оперативных планов и их воплощения в жизнь. Колчак назначил на эту должность упоминавшегося уже молодого полковника Д. А. Лебедева, прибывшего незадолго до того от А. И. Деникина и произведенного им, Колчаком, в генерал-майоры. Выбор был, как считается многими, не вполне удачным, но, в общем, учитывая, что в качестве заместителей у Лебедева состояли эрудированные генералы П. Г. Бурлин и А. И. Андогский, работа спорилась. В начале 1919 г. была произведена радикальная реорганизация войск. Крупнейшими армейскими соединениями — Сибирской (бывшая Екатеринбургская группа), Западной армиями командовали соответственно — генерал-майор, после взятия Перми — генерал-лейтенант Р. Гайда и генерал-лейтенант М. В. Ханжин. Ханжину была подчинена в оперативном отношении Южная армейская группа генерал-майора Г. А. Белова, примыкавшая к левому флангу его соединения.

Первая из армий составляла правое, северное, крыло фронта, вторая действовала в центре. Южнее ее (и группы Белова) находилась отдельная Оренбургская армия под командованием генерал-лейтенанта А. И. Дутова, а юго-западнее ее — отдельная Уральская армия генераллейтенанта Н. А. Савельева, которого вскоре заменил генерал-лейтенант В. С. Толстов. Весь фронт имел протяженность до 1400 км¹¹. Этим соединениям Колчака противостояли шесть красных армий под нумерацией с 1-й по 5-ю и Туркестанская. Ими соответственно командовали — Г. Д. Гай, В. И.Шорин, С.А. Меженинов, М. В. Фрунзе, Ж. К. Блюмберг (вскоре замененный М. Н. Тухачевским) и Г. В. Зиновьев. Командующим фронтом был С. С. Каменев. На фронт нередко выезжал председатель Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкий.

После крупного успеха белых под Пермью и неудач под Уфой и Оренбургом положение на фронте стабилизировалось. Та и другая стороны готовились к решающему наступлению. К весне 1919 года общая численность войск Колчака была доведена примерно до 400 тысяч. Кроме них в Сибири и на Дальнем Востоке находилось до 35 тысяч чехословаков, 80 тысяч японцев, более 6 тысяч англичан и канадцев, более 8 тысяч американцев и более одной тысячи французов, а также формирования поляков, сербов, итальянцев, румын и других. Но, как уже говорилось, практически все они дислоцировались в тылу, в боях участия почти не принимали. Да и соединения белой армии в большинстве своем находились в тылу. На фронте была сосредоточена лишь одна треть. Силы белых и красных были примерно равны: первые имели некоторое превосходство в живой силе, а вторые — в огневой мощи. На главном направлении — против 5-й армии красных Западная армия имела большое превосходство.

В начале марта 1919 г. войска Колчака, опередив красных, перешли в наступление и стали быстро продвигаться к Волге, приблизившись к ней у Казани и Самары на расстояние до 80, а у Спасска — до 35 километров. Однако к концу апреля наступательный потенциал был исчерпан. Казалось, фронту белых ничто серьезно не угрожало. Начатое в конце апреля контрнаступление красных против Западной армии натолкнулось на упорное сопротивление. Но тут, 1 мая, случилось непредвиденное. Только что прибывший на фронт Украинский курень (полк) имени Т. Г. Шевченко южнее станции Сарай-Гир Самаро-Златоустовской железной дороги поднял восстание. В Челябинске, где формировалась эта часть, солдаты полка были распропагандированы коммунистами и анархистами. Тщательно, со строгим соблюдением конспирации, подготовленное восстание оказалось успешным. В него удалось вовлечь солдат еще четырех полков и егерского батальона. Несколько тысяч солдат с оружием, артиллерией и обозами перешли на сторону красных, ударной группы их фронта. Тысячи солдат и офицеров бежали в тыл. Все это разлагающе подействовало на соседние части и соединения. 11-я и 12-я дивизии белых были разбиты. В боевом порядке белых возникла огромная брешь, в которую ринулась красная конница, а за нею и пехота. Деморализованное командование белых сообщило о случившемся с опозданием и преуменьшением его масштабов. Меры по спасению положения, замене разбитого 6-го корпуса запоздали. Командование бросило навстречу красным недоформированный корпус генерала В. О. Каппеля из района Челябинска-Кургана. Но закрыть брешь так и не удалось, поэтому пришлось отводить соединения Западной армии по всему фронту, пытаясь закрепиться на новом рубеже.

Следует отметить, что о роковом влиянии событий 1 мая в районе Сарай-Гир, как одной из первопричин поражений Западной, а затем и других армий, говорили многие видные генералы белых. В произведениях же командования Восточного фронта красных, командующего Южной группой М. В. Фрунзе об этом умалчивается. Очевидно, приятнее было писать о «чистой» победе: прорыве фронта белых, выходе им во фланги и в тыл благодаря собственному военному искусству. Затронутый вопрос требует дальнейшего и специального изучения и анализа. Сказывалась несогласованность действий между Западной и Сибирской армиями. Начатое позднее новое наступление армии Р. Гайды запоздало и вскоре захлебнулось. И она тоже была вынуждена отступать. Причем спешно, ибо оказалась под угрозой изоляции от Западной армии, удалившейся далеко на восток.

В июле начальник штаба генерал Д. А. Лебедев и сменивший М. В. Ханжина на посту командующего Западной армией генерал К. В. Сахаров запланировали Челябинскую операцию с тем расчетом, чтобы завлечь войска 5-й армии красных далеко на восток, сдать им Челябинск, а затем сильными ударами с севера, юга и востока окружить их и разгромить. План оказался чистейшей авантюрой. Части 5-й армии М. Н. Тухачевского продвинулись вперед, утром 24 июля заняли Челябинск. Сама сдача города белыми не была подготовлена, сопровождалась боями, которые привели их к большим потерям, к дезорганизации в собственных рядах.

Положение на фронте усугублялось распрями в среде высшего командования, главным образом между Р. Гайдой и начальником штаба Верховного, по существу руководителем военных операций — Д. А. Лебедевым. В чем-то Гайда был прав, а в чем-то его выступление против Ставки было проявлением его давних максималистских амбиций (в мечтах авантюриста были и пост главнокомандующего, и даже диктатора) и взваливание неудач своей армии, себя самого на других. Колчак в начале намеревался было сместить Гайду, но после того, как созданная им генеральская комиссия порекомендовала оставить того на своем посту, Верховный несколько смягчился. Он решил встретиться с Гайдой, лично побеседовать и в начале июня выехал в Екатеринбург. Любопытно описание этой встречи А. В. Колчака с бунтующим генералом, всей обстановки при том, данное В. В. Князевым: «...поезд Верховного правителя вышел в Екатеринбург. Я сообщил по телеграфу в Екатеринбург генералу Гайде приказание Верховного правителя: быть во главе войск на платформе вокзала Екатеринбурга к моменту подхода поезда Верховного правителя. К прибытию поезда Верховного правителя вокзал был наводнен народом, окружившим поезд Верховного правителя криками: «Спаситель наш! Александр Васильевич. Спасибо тебе, отец наш родной!» Адмирал приказал мне пригласить Гайду в салон-вагон Верховного правителя. Были поползновения убить Гайду. Когда я вышел из вагона адмирала, вокруг поезда уже был порядок, на вокзале какой-то оркестр играл марш. На платформе были выстроены войска, и на правом фланге стоял Гайда. Настроение чувствовалось не в пользу Гайды. Я подошел к нему и передал приказ Верховного правителя явиться к адмиралу в его вагон. Гайда был очень бледен, нервничал и дрожал. Предположен был арест Гайды, и около нашего поезда, против места, где остановился вагон с паровозом для отправки арестованного Гайды в Омск. Конечно, об этом распоряжении Гайда не мог не знать. Адмирал после длительного разговора простил Гайду. Это была роковая ошибка!» Действительно, в конечном итоге выяснилось, что Гайда продолжал интриговать. На фронте, в том числе и в его армии, положение ухудшалось и его все же пришлось сместить. Но в тот момент можно было надеяться на боевое сотрудничество. Все зависело от результата встречи, разговора, поведения Гайды. И он оставался командующим Сибирской армией и в оперативном отношении в подчинении имел и Западную. Смещен был 7 июля.

Войска красных уступали по количеству белым и оказались действительно в сложном положении. Но Лебедев и Сахаров не учли, что в Челябинске и его районе, на железной дороге и промышленных предприятиях существовало многочисленное большевистское подполье, рабочие в массе своей были настроены просоветски. Это обстоятельство и предрешило исход сражения. Под ружье встало и влилось в дивизии 5-1 армии (не менее 6 тыс. рабочих). Челябинск красным удалось удержать. Попытки белых разгромить их и вернуть город оказались тщетными. В итоге новое тяжелейшее поражение потерпели части Западной армии. Они, разбитые и деморализованные, стали откатываться в Зауралье, к Ишиму и Тоболу. Части 5-й и 3й армий красных преследовали их. Израсходованными оказались последние стратегические резервы белых.

Проигрыш столь бездарно проведенной Челябинской операции явился предвестником общего поражения армии Колчака. Только снятие большого числа полков и дивизий с Восточного фронта и переброска их советским руководством на Южный и Петроградский фронты и неимоверные срочные меры А. В. Колчака, вступившего в должность начальника штаба генерал-майора А. И. Андогского, генерал-лейтенанта М. К. Дитерихса, назначенного главнокомандующим фронтом¹², военного министерства позволили остановить красных¹³.

На некоторых этапах Тобольского сражения войскам Колчака удавалось достигать и частичного временного успеха. Однако в конце октября сопротивление войск белых было окончательно сломлено¹⁴. Это время — конец октября — начало ноября — начало катастрофы и войск, и всего белого дела адмирала Колчака.

---

⁷ С 10 декабря 1918 г. было отменено постановление Временного Сибирского правительства о государственном регулировании хлебной, мясной и масляной торговли и разрешена свободная торговля ими «по вольным ценам».
⁸ См : Плотников И. Ф. «Во главе революционной борьбы в тылу колчаковских войск», «Сибирское (Урало-Сибирское) бюро ЦК РКП(б) в 1918 — 1920 гг.» Свердловск. 1989 г.
⁹ Правительство А. И. Деникина и другие ввели и особые наградные знаки. Это же предпринято было и правительствами Сибири и Колчака. А. В. Колчаком был задуман орден «За Великий Сибирский поход» (две степени), учреждённый позднее С. Н. Войцеховским. В июне 1919 г. был введен новый статус ордена «Освобождение Сибири» (четырех степеней), учрежденный еще Директорией.
¹⁰ Состоянием следствия, которое в начале велось неудовлетворительно, Колчак интересовался еще при первом приезде в Екатеринбург в ноябре 1918 г , а зятем в феврале 1919 г В эти приезды место казни Николая II, его семьи и обслуживающего персонала — дом Н. Н. Ипатьева он, видимо, лишь обозревал проездом. Достоверно известно, что во время приезда 8-10 мая он туда заезжал, обстоятельно знакомился с ходом следствия, вещественными доказательствами и пр.
¹¹ На Семиреческом участке действовали партизанская дивизия генерал-лейтенанта Б. В. Анненкова и другие формирования. В начале 1919 г. были разграничены функции начальника штаба и военного министра. Действующая армия и стратегические резервы к западу от р. Тобол подчинялись первому, а все внутренние войска восточнее Тобола — второму.
¹² Пост главнокомандующего фронтом, названного «Восточным», был в сущности впервые учрежден в июле 1919 г. М. К. Дитерихс с августа по совместительству занимал пост и военного министра. Он и ранее принимал участие в руководстве войсками фронта.
¹³ Красные 2-ю армию перебросили на юг, часть сил была задействована на вновь образованном Туркестанском фронте. На Восточном фронте оставались 3-я и 5-я армии под командованием С. А. Меженинова и М. Н. Тухачевского. (Командующие фронтом М. В. Фрунзе, затем В. А. Ольдерогге). С ноября на фронте оставалась лишь 5-я армия, усиленная двумя дивизиями 3-й. У белых из Северной и Южной групп Сибирской армии были сформированы 1-я и 2-я армии (командующие А. И. Пепеляев и Н. А. Лохвицкий), Западная реорганизована в 3-ю (командующий К. В. Сахаров). Южная армия Г. А. Белова была отсечена и отступала в Туркестан.
¹⁴ В Тобольском сражении со стороны красных особо отличилась группа В. К. Блюхера.


<< Назад   Вперёд>>   Просмотров: 3666

---



Ударная сила все серии	Автомобили в погонах