13 января
Все утро бегал с Марусей по разным полицейским делам. Что всего, что вместе, чем я занимаюсь, чем живу, зачем живу и т. п. Надо было указать, где лежат, в каком банке, наши гроши, добытые продажей рухляди. Маруся думала, что тверже (?) бы было написать, что я нахожусь на службе в пром<ышленном> комитете. Весной мне предложили туда поступить, но весной я так был болен. Теперь я мог бы, и это помогло бы мне и в юридическ<ом> и в материальн<ом> отношении. Я видел Вильсона и видел Дарагана
168 и просил их, если это никого не обидит, зачислить меня без содержания. Дараган обещал, но вечером принес и содержание. Я долго упирался, но он так убедительно доказывал, что никто не будет обижен, и что они давно с Вильсоном думали предложить мне эту службу (вольнонаемную службу) как самому почтенному и, кроме того, еще и больному офицеру, и мне так нужны деньги, что я кончил тем, что подписался в ведомости и взял эти тысячу двести рублей. Деньги эти, конечно, синекура, но, прослужив 36 лет, я имею право на пенсию, моя, вычитавшаяся из трудовых моих денег, сейчас разворована. Быть может, я могу взять у государства часть того, что оно должно мне. Но все же мне ужасно, ужасно неприятно было... Наниматься, в сущности, в фиктивное (?) учреждение. «Что ты, Papá
169, такой грустный?» — спросила меня Верушка. «Купили сейчас твоего Papá и поведут на веревочке», — отвечал ей я. «Кто купил?» — «Да Дараганчик!» — Она всполошилась, и Маруся тоже. Но надо же их кормить, и ведь не ворую я эти деньги, а если и беру их, то с разбитого корабля беру обломки. В самом деле, это деньги от продажи какого-то имущества, принадлежавшего флоту и доставшегося бы, если бы не комитет, Финляндии или большевикам. Qui s'elcuse — d'accusé!
170
<< Назад
Вперёд>>
Просмотров: 3673
